ИНТЕРВЬЮ | Чайковский и Америка вызвали друг у друга восхищение
ДМ: Я прапраправнучатый племянник Петра Ильича. Что это значит? У него своих детей не было. Ближайшие потомки, которые могут быть, это племянники и племянницы, дети братьев и сестер. Его сестра Александра Ильинична Чайковская, в замужестве Давыдова, это моя прапрапрабабушка. И точно такая же моя прапрапрабабушка Надежда Филаретовна фон Мекк. Она с немецкой фамилией, но русская, православная, урожденная Фраловская, которая была ближайшим другом и покровителем Чайковского.
Имея такую кровь – и тех, и других – просто преступно не изучать [их биографии]. А когда изучил, я увидел большой интерес людей. И так получается, что меня много куда приглашают. И, собственно, наверное, 90 процентов моего времени сейчас проходит именно во всяких встречах на тему нашего культурного наследия.
ЛБ: Когда вы рассказываете о Чайковском, выступаете с лекциями, какими источниками вы пользуетесь?
ДМ: Это очень хороший вопрос. Источники по Чайковскому очень объемные. Это прежде всего, то, что он сам написал в дневниках своих. У него было 11 дневников, у него огромное количество музыкальных критических статей. У него учебники, у него письма. Письма – это самая большая часть литературно-эпистолярного наследия, которое опубликовано в 18 томах, полное собрание сочинений.
У него было 11 дневников, у него огромное количество музыкальных критических статей
Это является главным и самым, наверное, проверенным источником. Кроме этого, конечно, есть воспоминания других людей. Кроме этого, есть СМИ, которые что-то писали про него. Есть огромное количество работ музыковедов, но я больше занимаюсь биографией, чем музыковедением. Я инженер по образованию, за музыку я не берусь, изучать и судить.
То, что я перечислил, это огромный объем данных о Чайковском, который нужно досконально изучать, чтобы сделать какие-то выводы.
ЛБ: Главной темой вашей лекции в штаб-квартире ООН стала поездка Чайковского в США. Расскажите об этом подробнее. Как вообще получилось, что он здесь оказался?
ДМ: Дело в том, что люди, которые хотели развивать музыку в Соединенных Штатах и, в частности, в Нью-Йорке, видели недостаток качественных и больших залов. И вот активные люди, это было несколько человек из музыкального общества, обратились с идеей строительства нового большого концертного зала к известному меценату тех времен Эндрю Карнеги, который больше интересовался и помогал литературному делу: он строил библиотеки.
Но его жена была известна как меломан, и через жену они попытались воздействовать на Эндрю Карнеги и сгенерировать интерес к этой идее. И у них это получилось. Таким образом построили это великолепное здание [Карнеги-холл - прим.ред.], которое сейчас известно на весь мир.
Это было рискованное предприятие. В те годы это был не центр города, а очень далеко от центра города, и дорог таких не было замечательных. Боялись, что туда мало кто придет, если вообще придут. Поэтому решили призвать Чайковского на открытие. И, собственно, это был не только день открытия, но это был пятидневный фестиваль, на котором Чайковский как дирижер исполнял свои и не только свои произведения. То есть выбрали самого известного музыканта мира, Петра Ильича Чайковский, который согласился сюда приехать по приглашению.
Чайковский был и дирижер, и композитор, и большой русский человек, который всегда говорил с благодарностью о своей стране. Например, когда он выступил в Праге, и были часовые овации, он в дневнике написал: «Было много восторга, но все это не мне, а матушке России».
ЛБ: Вы сказали «самый известный музыкант мира». То есть получается, что на тот момент он был известен и популярен уже и в США. А как здесь появился этот интерес, учитывая, что это был IXX век и не было ни интернета, ни звукозаписи?
ДМ: Это действительно справедливый вопрос. И это воля случая. Когда Петр Ильич сочинял свое произведение, которое теперь известно как Первый фортепианный концерт, он его посвятил своему руководителю, на которого он работал, Николаю Григорьевичу Рубинштейну, выдающемуся пианисту. Но тот не согласился с этим произведением, потребовал переделать. Петр Ильич отказался, отказался и Николай Григорьевич Рубинштейн его исполнять. И тогда Петр Ильич обратился к нескольким музыкантам, в числе которых был Ханс фон Бюлов, немецкий дирижер и пианист, которому очень это произведение понравилось.
Он взялся его исполнять и исполнил в первый раз – точно не знаю, почему, но так получилось – в Бостоне, в Америке, а второй раз в Нью-Йорке. И в Нью-Йорке один из выдающихся в то время немецких дирижеров, музыкантов Вальтер Дамрош услышал это произведение, ему очень понравилось, он стал его популяризировать, стал у Петра Ильича Чайковского через письма просить еще музыку.
Чайковский был буквально удивлен, насколько он известен, популярен – точно больше, чем в Европе и, может быть, даже больше, чем в России
И таким образом он в музыкальный оборот, скажем так, в США год за годом вводил все больше и больше произведений Чайковского. И Чайковский был буквально удивлен, насколько он известен, популярен – точно больше, чем в Европе и, может быть, даже больше, чем в России.
И это было подтверждено выбором. Его сюда пригласили как известного именно в Америке иностранного композитора, дирижера. И все, что здесь происходило, было воспринято Петром Ильичом с удивлением, но это было очень приятное удивление. И он оставил большие воспоминания, очень положительные об Америке, и Америка вся пестрела словами восхищения в адрес Чайковского. Со всей страны он получал письма с просьбой об автографах. То есть он был популярен не только в Нью-Йорке.
ЛБ: Если заглянуть в статью «Википедии» о Чайковском на английском языке, там есть некая аудиозапись с голосом Чайковского. Хотела спросить у вас, как у человека, подробно изучающего все, что касается Чайковского, это может быть аутентичная запись?
ДМ: Да-да, это как раз только начали появляться под конец жизни Петра Ильича - я напомню, что он родился в 1840 году, а умер 1983 году – первые средства записи звуков, скажем так, которые были опробованы, в том числе Чайковским и несколькими людьми в компании на каком то вечере. И это сейчас в свободном доступе есть на «Ютюбе». Научные работники музея в Клину расшифровали полностью и слова, и кто были участниками разговора.
Да, это действительно аутентичная запись. Но, прослушав ее, мы поймем, как далеки были технические возможности тех времен. С большим трудом можно определить вообще, мужской или женский это голос. Но уж тем более точно идентифицировать того или другого человека было очень сложно. Тем не менее, это единственная и верная, подтвержденная научно запись Чайковского.