Психолог Катерина Гайдамачук: «Я верю, что большинство украинцев справятся с травматическим опытом»
С первых дней полномасштабного вторжения России людям, пострадавшим от войны, помогают психологи Государственной службы по чрезвычайным ситуациям. Их роль неоценима. Они встречают эвакуационные поезда, работают с пострадавшими от обстрелов, помогая украинцам выйти из состояния глубокой травмы. Расширить профессиональные знания психологов ГСЧС – одна из задач Программы развития ООН в Украине (ПРООН): более 50-и специалистов прошли специальные тренинги ПРООН, организованные при финансовой поддержке Японии.
Катерина Гайдамачук, старший психолог Главного управления ГСЧС в Киевской области уже 12 лет помогает людям справляться с психологическими проблемами в чрезвычайных ситуациях: «До этого я работала в психиатрической клинике, но решила изменить профиль, и мне эта работа очень понравилась. С одной стороны, ты связан с бедой и с горем, но сдругой, когда ты чувствуешь свою надобность, свою полезность – это дает силы и ты можешь делиться этим дальше».
До войны психологи ГСЧС больше занимались личным составом службы – различными реабилитационными программами, подбором кадров, ведь спасатели должны быть стрессоустойчивыми людьми.
«В мирной жизни тоже хватало катастроф и чрезвычайных ситуаций. Каждые сутки какая-либо часть выезжала на ликвидацию пожаров (а там бывают трагические случаи, обвалы домов). Мы, психологи, также принимали участие в ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций, связанных с гибелью людей. У нас была четкая схема предоставления первой психологической помощи, мы были на это натренированы. Мы это делали часто, достаточно стереотипно и точно знали, где чья роль», – рассказывает Катерина.
«Мы столкнулись с тем, чему нас не учили…»
Война многое изменила. В предоставлении первой психологической помощи есть четкие правила, и очень важно от них не отклоняться – объясняет Катерина: «Первое – обеспечение базовых потребностей, второе – сохранение спокойствия и внушение человеку веры в себя, третье – дыхательные упражнения и работа с различными реакциями (например, истерика, паника, ступор). Мы четко знали алгоритмы действий. Но когда случились события 24 февраля 2022 года, мы столкнулись с новыми для нас мероприятиями, например, по эвакуации. И вот этому нас не учили. В то утро нас всех собрали и сказали действовать по командам, но по каким командам, мы не знали…»
Полномасштабное вторжение России началось для Катерины, как и для многих других граждан Украины, неожиданно. «Мы не верили, что это возможно в XXI веке, когда весь мир обеспокоен проблемами экологии, и вдруг – война. Это было что-то из серии фантастики. Не может быть! – вспоминает психолог. – Я жила недалеко от одной из наших частей, где рядом были расположены две нефтебазы. Когда утром случились первые взрывы, я подумала, что это на какой-то из них, и прибежала в часть. Через 20 минут объявили общую сбор-тревогу (это значило, что всему составу нужно прибыть по местам, а медикам и психологам – в главное управление), я схватила свой тревожный рюкзак и помчалась на электричку. Приближаясь к Киеву, я понимала, что начинается паника. Очень быстро прошло оповещение на государственном уровне».
«Мы все в первую очередь работали людьми»
«Мы развернули палаточный лагерь в селе Белогородка (это в 2-3 км от Ирпеня, Бучи и Гостомеля). Еще до начала “зеленых коридоров” с оккупированных территорий к нам стали пробираться, прорываться люди, и мы их встречали. Наши спасатели разворачивали полевые кухни, обеспечивали людей ночлегом. Потом власти стали договариваться о “зеленых коридорах”, были организованы автобусные рейсы. Люди днем выезжали (на автобусах и личных автомобилях), а ночью выходили из оккупации пешком. По ним стреляли. Обстреливали также автобусы, машины. И вот тогда нам было уже не до знаний о первой психологической помощи. Там мы все в первую очередь работали людьми. Мы обеспечивали самые необходимые потребности – заряжали телефоны, обзванивали близких, родственников, искали ночлег для мам c детьми».
«Люди, которым помогаешь, часто западают в душу»
Катерина перечисляет тех, чьи лица и имена помнит, кто эмоционально запал в душу: «Молодая мама с тремя детьми, младшему трое суток, он родился в оккупации. Ихвывезли по “зеленому коридору” на автобусе. Мы подготовили в палатке место, чтобы ребенка можно было переодеть и накормить, ведь в оккупации не было нормальных условий. У малыша еще не было имени. Его папа узнал о том, что у него родился сын, лишь когда женщина смогла до него дозвониться, выехав к нам. И когда вскоре папа приехал за своей семьей, он взял малыша на руки, посмотрел на него и уверенно сказал – он будет Макар».
«С нами в палатке жило много людей, которые ждали своих близких. Была семья – мама с двумя детьми из Винницкой области. Малыши очень устали, их было жалко. И как только я произнесла: “Ой, божечки, когда же за вами приедут”, подъехала машина. Из нее вышел мужчина, подошел, обнял нас (медиков, меня) и поблагодарил. Он оказался батюшкой монастыря, а эти дети были его племянниками, он как раз за ними приехал», – продолжает Катерина.
Она также вспоминает о случае, когда у женщины в палаточном лагере начались роды: «Мы, честно говоря, очень испугались, это был для нас один из самых больших стрессов. Наши медики приготовились. Ребята накололи дров, чтобы развести костер и нагреть воду. Прямо как в кино. Достали бинты, медикаменты – вывернули все аптечки. Из палатки всех выгнали. Приготовили матрацы. А женщина взяла и передумала. Это были тренировочные схватки, организм решил подождать. И когда закончился комендантский час, утром, мы отвезли ее в больницу, и там она родила. Все закончилось хорошо».
Катерина знает и многие печальные истории – в основном о пожилых людях, которых вывозили из больниц и жилых домов. Среди них были старики с деменцией, найти их родственников было практически невозможно.
«Ты не понимал, как им помочь. Связаться с близкими? Они не могут объяснить тебе – кто они. Был один дедушка после инсульта. Он не разговаривал, и мы общались глазами. Естественно, у него были родственники, ведь кто-то же положил его в больницу. Но там было много перестрелок, много погибших гражданских. И хоть полиция и пыталась что-то выяснить, никого из его близких так найти и не удалось. Дедушку забрали потом в больницу. К сожалению, он умер», – вспоминает психолог.
Война морально истощила психологов
По словам Катерины, война привела к моральному истощению психологов. С другой стороны, на фоне боевых действий произошла мобилизация ресурсов.
«С нами начали делиться знаниями многие страны, у которых был такой же трагический опыт. Например, Израиль активно приглашает нас на различные тренинги, – рассказывает психолог. – Но, наверное, этих знаний никогда не будет достаточно, потому что мы постоянно сталкиваемся с ситуациями, которые в нашей жизни происходят впервые. И самое главное в них – не просто не растеряться, а показать человеку, которому помогаешь, что ты силен и спокоен. Потом бывает сложно. Но внушить человеку, что возле тебя частично безопасно, – это важно».
Что делать в чрезвычайных ситуациях
Психолог говорит, что настроить себя на чрезвычайную ситуацию невозможно, на то она и чрезвычайная. Кто-то впадает в ступор, кто-то паникует – каждый реагирует по-своему.
«В психологии есть известные состояния – бей, беги, замри. Люди обычно действуют по какому-то из этих сценариев. Универсального рецепта нет. Сказать – если вы будете дышать вот так и так, то вам полегчает – невозможно. Человек, у которого реакция “замри”, вообще не думает о дыхании. Мы не можем предугадать заранее, как кто будет реагировать. Если человек находится в сознании, то ему необходимо в такой момент, что называется, себя “заземлить”. Это значит – понять, что ты в реальности, стоишь на земле, вокруг тебя люди, солнце, тучи. Нужно зафиксировать на чем-то взгляд, постараться сосредоточиться. Потому что только в осознанном состоянии мы можем себе помочь. И, соответственно, мы можем помочь и другим людям. Это важно. И когда человек уже в осознанности, желательно вдохнуть-выдохнуть, если нужно, мелкими глотками попить воды, и начинать действовать».
Действие успокаивает, направляет и мобилизует
«Действие успокаивает, направляет и мобилизует, – объясняет психолог. – Например, те люди, которые сейчас находятся далеко от Украины, часто чувствуют себя еще более тревожно, потому что они наблюдатели. А вот те, кто внутри, как раз в состоянии принимать решения и действовать. Они подкреплены адреналином, многое им кажется обычным и не пугает. Их тонус их же и спасает. Схожий эффект, когда люди в молодом возрасте уходят на пенсию. От этого они часто физически сдают. Потому что очень важно быть в ритме жизни. Выражение “движение – это жизнь” как раз об этом. Всегда можно действовать – например, помогать. Я знаю многие семьи, которые занимаются волонтерством, будучи в других странах. Поэтому действовать можно, даже будучи далеко».
Каждый по-разному переживает опыт войны
Как подчеркивает Катерина, каждый человек по-своему справляется с травмой, вызванной войной и разрушениями, но потенциал есть у большинства людей.
«Из ста процентов людей, которые пребывали в травмирующих событиях, будут иметь последствия только 25 процентов, – считает психолог. – Конечно же, я сейчас обобщаю, мы не проводили какие-то исследования, это из опыта в том числе войн в других странах. Наш мозг имеет колоссальный ресурс, он очень разумный».
«Четверть людей склонны к тому, что им будет необходима дополнительная помощь, они застрянут либо в посттравматических событиях, либо уйдут в депрессивные состояния. Остальные мобилизуются, переработают это, оставят как опыт и будут продуктивно жить дальше», – продолжает она.
Посттравматический синдром излечим
Но и посттравматический (ПТСР) синдром излечим, уверяет Катерина. ПТСР – это комплексное нарушение психической деятельности, совокупность реакций на травму, которая влияет как на психическое, так и на физическое здоровье человека.
«Бессонница, постоянное возвращение к событиям прошлого – человек живет в этом состоянии, – объясняет Катерина. – Люди, которые застряли в такой ситуации, не могут выйти из нее, потому что они ее не закончили. Часто люди хотят вернуться в те события, им кажется, что они что-то не доделали, кого-то не спасли. Вот эти эмоции, на которых мы застреваем, мы должны проработать. Самым верным решением в такой ситуации будет обратиться к психологу или психотерапевту».
Нельзя говорить человеку: «Все будет хорошо»
Оказывая психологическую помощь, важно не навредить – обращает внимание психолог.
«Нельзя говорить человеку: “Все будет хорошо”. Потому что вы не знаете, как будет. Если это незнакомый вам человек и вы оказываете первую помощь, вы не знаете, осталось ли у него жилье, что с его родными. Работая на ликвидации последствий ракетных обстрелов, мы никогда не знаем, что будет через пять минут. Поэтому, сказать кому-то, что все будет хорошо, очень сложно», – говорит Катерина.
«Лучше сказать дозированную правду. Например – здесь не очень безопасно, но на сегодняшнюю ночь это лучшее, что может быть. Как только наступит утро, вы сможете выехать в более безопасное место», – добавляет она.
«В словах – огромная сила»
Человек может не только обращаться за профессиональной помощью, но и попытаться помочь себе самостоятельно – начать с психогигиены. Самое главное – наладить сон, подчеркивает Катерина.
«К кому бы вы не обратились, вас будут спрашивать про сон и рекомендовать его наладить – ложиться и просыпаться в одно и тоже время. Перед сном не смотреть новости, что-то плохое, да вообще ничего не смотреть. Во-вторых – прогулки. Если увас есть животное – это хорошо, вы будете вынуждены утром и вечером гулять. Но даже если нет, вы должны найти возможность совершать пешие прогулки. И в-третьих – это поддержка. Я не говорю о “поболтать с друзьями или подругами”. Есть люди, которые, к примеру, пережили похожий опыт, и они не против об этом поговорить. Нужно стараться не закрываться, потому что в словах – огромная сила. Еще один прекрасный способ – это теплота близких и объятия. Вообще, обниматься – это прямо настоящий метод психотерапии», – делится психолог.
Даже морально устойчивые не готовы ко всему
«Сами спасатели – люди морально устойчивые, мы их отбираем. Но и они не готовы абсолютно ко всему. Сейчас они постоянно принимают участие в ликвидации последствий ракетных обстрелов. Не все готовы видеть трупы детей. Бывает, семьи спасателей не готовы к их работе – близкие не согласны с их сильной занятостью. Пиротехников и саперов, например, вообще не бывает дома, они в бесконечных командировках, их семьям, наверное, сложнее всего. Теперь еще много лет для них, к сожалению, будет очень много работы», – говорит Катерина.
В семье самой Катерины к ее работе относятся с пониманием.
«Маме с папой я мало что рассказываю, очень поверхностно и смягченно, да и они сами люди сильные, с большим жизненным опытом. А сын у меня тоже спасатель. Поэтому мы друг друга понимаем, что-то обсуждаем, о чем-то молчим», – рассказывает психолог.
«Я верю, что большая часть украинцев справится с травматическим опытом»
По мнению Катерины, которая часто видит, как люди, несмотря на ужасы войны, улыбаются и живут дальше, большая часть населения Украины справится с этим травматическим опытом.
«У нас есть один пиротехник, с ампутированной ногой. Вторая нога после ранения унего тоже была на грани, но благодаря докторам была спасена. Мы с ним часто общаемся, – рассказывает психолог. – Этот человек с невероятным позитивом говорит о жизни. Сказал мне: “Ну я же ногу назад не пришью. У меня двое детей, и мне в любом случае нужно думать о планах на будущее. Будет протез – адаптируюсь”. Вот такое умение не застревать в прошлом, строить планы на будущее вытаскивает людей из трагических событий».
«Всем говорю – стройте планы, даже если ваша жизнь изменилась. Хорошо, когда есть, о ком заботиться – это вынуждает проснуться утром и двигаться. Но даже если вы одиноки, всегда есть те, кому нужна ваша помощь. Тебе всегда скажут спасибо, а это и есть важно», – подытожила Катерина.