Бывшая беженка: «Мы никогда не планировали навсегда уезжать из Украины»
По данным Международной организации по миграции (МОМ), спустя два года после начала полномасштабного вторжения в Украину из-за границы домой вернулись более миллиона украинских беженцев. Одна из основных причин такого решения – тоска по родным краям. Об этом свидетельствуют как опросы организации, так и истории самих украинских семей. Об одной из них – в материале службы новостей ООН.
Начало полномасштабного вторжения застало Любовь Базив с ее тремя детьми не в Украине – семья проводила отпуск за границей.
«Утром 24-го февраля мы были в полном шоке. Первым желанием было – срочно вернуться! Но авиасообщение уже было закрыто. Мы очень рвались домой, потому что в нашем доме в Гостомеле, который буквально в первые дни полномасштабного вторжения был уже оккупирован российскими войсками, остались наши родители. Связь с ними полностью пропала. А это очень пожилые люди, которые не смогли бы эвакуироваться самостоятельно. Мы безуспешно пытались связаться с ними снова и снова. Искали волонтеров, которые помогли бы вывезти стариков из Гостомеля. Были даже «сталкеры» (ред. – люди, которые исследуют заброшенные места), которые пытались пробраться в наш квартал, чтобы им помочь. Но все было безуспешно. Никто не мог туда попасть, потому что это было крайне опасно», – рассказывает Любовь.
«Дедушка с бабушкой выжили чудом»
«Наши дедушка с бабушкой смогли выжить каким-то чудом – под постоянными обстрелами, в разбитом доме, с выбитыми дверями и окнами… Спасло то, что осталась коробка. Соседние дома, когда во двор прилетел снаряд, сгорели полностью. У нас был прекрасный жилой комплекс, рядом с парком, который накануне отремонтировали. Это был город-сад. Хорошо, что родители запасливые и успели набрать техническую воду. Готовили себе поесть на костре. Забрать дедушку с бабушкой из Гостомеля нам удалось лишь в начале апреля. То, что пережили там двое 84-летних стариков, сложно передать, – вспоминает Любовь. – В Киевскую область родители переехали в 2014 году из Крыма, после аннексии полуострова Россией. Они прожили всю жизнь в Севастополе. Но в тот момент сказали – здесь мы больше жить не будем. Среди наших гостомельских соседей было много переселенцев из Крыма и Востока Украины. И теперь эти люди потеряли все уже во второй раз».
«Актеры играли для людей в бомбоубежищах»
«Мы никогда не планировали выезжать насовсем из Украины, поэтому вернулись домой, к работе. Я журналист, пишу о культуре. Только вот всем нам с того момента стало не до культурных развлечений. Поэтому, я продолжала писать об актерах, но только занимались они уже другим, их род деятельности совершенно изменился – кто-то пошел на фронт, кто-то в волонтеры. Словом, новости у меня были не о премьерах, а о том, кто сколько собрал на армию, сколько передал гуманитарной помощи, что полезного сделал для военных. В первые же дни полномасштабной войны в Ирпене погиб наш чудесный актер Паша Ли, который пытался помогать людям в оккупированном городе».
«Я помню, как актеры говорили мне – наша профессия больше не нужна. Какой театр во время войны?! Но потом они поняли, что люди хотят хоть за что-то держаться. И кто-то начал играть для своих зрителей в бомбоубежищах, в подземных переходах, кто-то ставил спектакли в метро, – рассказывает Любовь. – Украинский театр и сейчас продолжает работать, поддерживая моральный дух украинцев, несмотря на постоянные воздушные тревоги и ракетные атаки. Потому что наша культура должна жить».
«Трое детей вернулись в Киев, дочь бросила учебу в США»
«Вскоре в Киев вернулись все наши трое детей. Они не смогли принять жизнь вдали от дома. Младший сын очень тосковал и хотел вернуться в свою школу. Старшая дочь особенно нас поразила. Задолго до полномасштабного вторжения Ева поступила в университет в США (в Нью-Йорке) и уже какое-то время там училась. Неожиданно для нас она приняла решение забрать документы и вернуться в Киев. И сколько бы мы ни пытались объяснить дочери, что ей лучше не бросать учебу в Америке, никакие уговоры не помогали. "Я не могу находиться там, когда вы все здесь!" – сказала она, как отрезала, и вернулась в Украину. Я слышала много похожих историй о том, как возвращается молодежь. Они смелые, им не страшно, у них юношеский максимализм. Для них страшнее неопределенность за границей, чем бомбежки дома. Я даже говорила об этом с психологами. Безусловно, человеку, дом которого бомбят, значительно хуже, и мы это не сравниваем. Но психотерапевты подтверждают, что людям, которые далеко от дома, психологически тоже очень сложно, и часто гораздо хуже, чем мы себе представляем. По себе знаю, что такое, когда ты физически не можешь отреагировать, проконтролировать, чтобы, к примеру, все пошли в укрытие во время воздушной тревоги. Для молодежи очень важно физическое присутствие», – делится Любовь.
«Осенью война напомнила о себе с новой силой»
«Спустя несколько месяцев условного затишья в Киеве война напомнила о себе с новой силой. 17-го октября 2022-го года (я точно помню тот день) в наш двор прилетел ударный дрон. Он попал прямо в жилой дом, стоящий перед нашими окнами», – с ужасом вспоминает Любовь.
«Это было жутко. Мы все – я, муж и дети – в тот момент были дома. Мы живем в центре города в многоэтажке, на очень высоком этаже. Спуститься в тот момент уже никто никуда не смог, лишь успели все вместе (с котом и собакой включительно), закрыться в ванной. Был сильный удар и много дыма – нам показалось, что попало прямо в наш дом. Но когда мы все же стали спускаться вниз и вышли во двор, то увидели, что разбомбило соседний дом, стоящий прямо впритык к нашему. Пол того дома просто снесло, там погибли люди, среди которых была молодая пара (женщина была беременна). Попало также и по школе рядом, куда ходит наш младший сын (там выбило окна). Поэтому какое-то время дети не могли учиться. После этого российские обстрелы столицы стали регулярными. Из-за попаданий по энергетическим объектам города начались постоянные отключения электроэнергии. Мы поняли, что детей нужно снова вывозить, хотя бы из центра в пригород. Потому что для жителей высоток отсутствие электроснабжения означало отключение света, тепла, воды, также, что немаловажно, прекращал работать лифт. Все это вынудило нас переехать к родителям в Гостомель, где к тому времени мы успели частично восстановить дом. И это был настоящий флэшбэк – снова зима, снова Гостомель, воздушные тревоги, вокруг разбитые дома. Но, по крайней мере, там был подвал и можно было поставить генератор. Так и сделали. Домой мы снова вернулись весной, когда ситуация более-менее стабилизировалась».
«Вопреки обстрелам, Киев живет активной жизнью»
«Россия регулярно обстреливает Киев и сегодня. Но, вопреки всему, город живет! – говорит Любовь. – В школе сына полностью возобновился учебный процесс. Ребенок с огромной радостью ходит в 3-й класс. Вернулись почти все его одноклассники. Двое наших старших детей – студенты. Дочь поступила в Киеве на режиссуру, сын – на факультет международного бизнеса. Уезжать в будущем они никуда не хотят. До полномасштабной войны свои коррективы в процесс обучения детей внесла пандемия. Молодежь привыкла тогда "жить в онлайне". Сейчас это помогает, потому что даже с теми друзьями, которые пока что не вернулись, дети общаются в чатах. Они отличаются от нас, наши дети другие. Вообще, умение многое делать онлайн всех нас очень выручило во время войны. Кто-то мог продолжать работать и платить налоги, кто-то учиться и не терять связь с друзьями».
Как говорить с детьми о войне?
«Меня многие спрашивают – как я говорю о войне с младшим ребенком? Ему восемь лет. Он знает о том, что идет полномасштабная война, о том, что на нас напала Россия. Разумеется, мы не показываем маленькому сыну шокирующие фото, даем ему информацию соответственно его возрасту, ведь детская психика хрупкая. Но он знает, в какой парадигме он живет: если тревога – повели в бомбоубежище и там продолжаем учиться, если угроза ракетной атаки утром – в школу не идем. Да, это его детство, оно так проходит. Первое время мы переживали и сомневались, например, отмечать ли ребенку день рождения, но потом поняли – второго детства не будет, поэтому, без излишеств, но маленькие праздники у детей должны быть. Они могут, к примеру, собраться и пойти в игровую комнату».
Новая привычка – помогать и «донатить»
«Новые привычки есть и у взрослых. Меня часто спрашивают о них иностранцы, ожидая услышать о том, как мы теперь бегаем в укрытия или бесконечно делаем запасы еды. Но все не совсем так. Наша главная новая привычка – постоянно помогать. Кто-то выбирает большие волонтерские или благотворительные фонды, кто-то помогает адресно. Все мы, кто непосредственно не на фронте, живем с чувством вины, это называется "комплекс выжившего". Тем, кто занимается общественно важной работой (учитель или врач), легче – они уже делают большой вклад в воюющей стране. Остальные донатят (жертвуют деньги), делают что-то полезное для армии. Можно сказать – мы, выжившие, этим себя спасаем», – делится Любовь.