Мать погибшей в теракте в Беслане Аланы: «Эта катастрофа разрушила мою жизнь»
В августе в ООН отметили Международный день памяти и поминовения жертв терроризма, а в первый день сентября в этом году исполняется 19 лет с момента теракта в Беслане, когда школа №1 в этом городе была захвачена террористами. Два с половиной дня в заложниках находились 1127 человек. Жертвами нападения стали 334 человек, из которых 186 – дети.
На следующий год после трагедии в Беслане родители погибших детей основали комитет «Матери Беслана». Служба новостей ООН поговорила с одной из его основательниц, Анетой Гадиевой, о работе комитета, ходе расследования, реабилитации пострадавших и том, как сохраняется память о тех событиях сегодня.
Служба новостей ООН: Анета, чем стал для вас теракт в Беслане?
Анета Гадиева: Конечно, это катастрофа и разрушение моей жизни. Скажу избитую фразу, но для меня жизнь «до» и жизнь «после» - это две совершенно разные жизни.
Я попала в число заложников вместе с двумя дочерями. Старшей было на тот период 9,5 лет, а младшей исполнился ровно год. Мы жили рядом со школой, младшего ребенка не с кем было оставить, и я решила вместе с ней зайти на линейку, побыть на празднике и затем поехать на работу. Таким образом 1 сентября мы втроем оказались в числе заложников.
На следующий день, 2-го сентября, когда на переговоры пришел Руслан Аушев (бывший президент республики Ингушетия договорился добился освобождения 26 человек – женщин с грудными детьми, прим. ред.), я вместе с грудным ребёнком вышла, а старшая дочь навсегда осталась в школе. Ее звали Алана и она была необыкновенным ребенком, взрослым для своих девяти лет, понимающим, глубоким и светлым. Она говорила: «Я хочу, мама, чтобы все жили дружненько». Это был ее девиз. Я потеряла не только дочь, я потеряла друга и, наверное, в какой-то степени и себя.
Служба новостей ООН: Как у вас появились силы на создание организации «Матери Беслана»? Можете рассказать историю организации – почему и для чего она создавалась?
АГ: Во-первых, Беслан – маленький город с населением 36 тыс. человек, и многие ходили в эту Школу № 1 или жили поблизости. Три пятиэтажных дома, в одном из которых жили мы, находятся в минуте ходьбы от школы. И только с нашего двора тогда вынесли 38 гробов.
Это было ужасно – люди были в стрессовом состоянии, в горе, в боли. Но при этом мы очень хотели и пытались что-то предпринять в плане расследования, к тому же было огромное чувство вины перед нашими детьми. То есть именно негодование толкало нас на какие-то действия: мы каждый день собирались вместе, каждый день что-то обсуждали. Нам казалось, что мы должны что-то делать, чтобы выяснить, почему это произошло, почему в мирное время захватили такое большое количество заложников в государственной школе и никто за это не отвечает. Мы сплотились и стали предпринимать какие-то действия для продвижения расследования.
Вы спросили, откуда у нас нашлись силы. Это была скорее не сила, а адреналин горя, который толкал меня и женщин рядом со мной, чувствующих такую же невыносимую боль.
Сначала мы были неформальной группой, а потом ко мне, наверное, в силу профессиональных особенностей – я работала преподавателем социологии в университете, пришло понимание, что только структурированная социальная организация может заявлять и формулировать какие-то требования официально. Поэтому мы подготовили устав и собрали необходимые документы, но несколько месяцев не могли зарегистрировать организацию. В апреле 2005 года, после многочисленных обращений, нам наконец-то удалось это сделать.
История комитета «Матери Беслана» тоже весьма драматична. В нашей истории было много сложных моментов: и распри, и непонимание. Зачастую даже в обычном состоянии большое количество людей в одной организации часто не могут договориться, а у нас же тогда был сплошной стресс. Тем не менее, мы понимали важность нашей задачи.
Служба новостей ООН: Вы сказали, что одной из изначальных целей было понять, почему это произошло, найти ответственных. Удалось ли достичь этих целей? Менялись ли ваши задачи на протяжении этих лет?
АГ: У нас в уставе зафиксированы три основные цели: содействие в расследовании, сохранение памяти, социальная помощь и реабилитация жертв теракта. С 2004 года в разные периоды в приоритете были та, либо иная цель.
Первые годы, конечно, все силы были сконцентрированы на расследовании. Мы очень активно принимали в нем участие – посещали все судебные процессы, а их было три. На сегодняшний день для нас наиболее актуальная задача – вопрос сохранения памяти о трагедии, о жертвах теракта, о спасателях. Мы многое делаем в этом направлении.
Во-первых, нам удалось добиться создания международного центра-музея Профилактики терроризма. Его рабочее название – «Беслан. Школа № 1». Идея создания возникла у нас в 2018 году. Тогда же нами были сделаны первые шаги в этом направлении: мы написали концепцию и старались последовательно ее реализовывать.
В последние годы шли работы по консервации и реставрации школы, по возведению здания на месте ее разрушенной части. Этап консервации и восстановления уже завершен. Сейчас главное – наполнить музей экспонатами и смыслом. Хотя здание школы само по себе многоговорящее, нам важно поделиться не только событиями сентября 2004 года, но и прежней историей этой школы, рассказать о каждом заложнике, каждом погибшем, о детях, об их мучениях.
Для нас важно, чтобы этот Центр был международный. Мы считаем, будет правильно, если именно на месте самого жестокого теракта новейшего времени, которым был теракт в Беслане, будут рассказывать о таком страшном явлении, как терроризм в международном масштабе. И тогда, условно говоря, потерпевшие в теракте в Нью-Йорке, Испании или Афганистане будут знать, что в Беслане есть уголок, где говорится об их родных, о случившейся с ними трагедии и где их тоже помнят. Мы хотим, чтобы это место было не только местом боли, местом памяти, но и местом света. Чтобы через боль понимать, что такое жизнь, что такое мир, ценить их, пытаться защитить детей и детство.
Если возвращаться к нашим целям, то третья задача – социальная помощь потерпевшим в результате теракта, ведется беспрерывно. Но эту работу мы не в силах проводить только своими силами, потому что на нее нужно финансирование. Поэтому мы обращаемся к органам власти и с их помощью решаем проблемы потерпевших. Или же ищем спонсоров и привлекаем какие-то организации.
Конечно, это не просто. Но, тем не менее, нам удалось добиться того, что был разработан перечень мероприятий по поддержке потерпевших в результате теракта. В результате этого документа всех бывших заложников и членов семей погибших удалось обеспечить жильем. Нам также удалось добиться реабилитации. И сейчас проводится программа по обеспечению санаторно-курортным лечением потерпевших в результате теракта.
Служба новостей ООН: Прошло почти 20 лет с момента теракта. Сейчас в Беслане, в Северной Осетии, какое место занимают те события? Насколько сохраняется память спустя столько лет?
АГ: В Осетии об этом, конечно, помнят. Наверное, это самая болевая точка в новейшей истории нашего народа. Каждый год в Беслане с 1 по 3 сентября проводится мероприятие «Вахта памяти». И все три дня по телевидению транслируются репортажи со школы.
В начале сентября к нам приезжает много людей из других регионов России. В последние годы со всей страны в течение всего года приезжают все больше людей – и в школу, и в «Город Ангелов» – то есть на кладбище. То есть память сохраняется. В том числе благодаря родителям, потерявшим своих детей, и благодаря бывшим заложникам. Молодежь подросла, и среди тех, что в момент теракта были детьми, есть те, кто теперь активно принимают участие в сохранении памяти.
Я думаю, что своей болью мы смогли заложить эти традиции памяти о событиях в Беслане 1-3-го сентября 2004 года – и о погибших заложниках, и их спасателях. И если еще нам удастся создать хороший центр-музей, я думаю, что наша цель по сохранению памяти будет достигнута.
Служба новостей ООН: По вашей задумке после открытия этого музей в Беслан будет приезжать еще больше людей – теперь уже со всего мира? Обозначена ли уже примерная дата его открытия?
АГ: Да, идея именно такая – чтобы со всего мира люди могли и хотели приехать в Беслан и почтить память не только жертв теракта в Беслане, но и жертв терактов во всем мире. И чтобы это было такое объединяющее место, которое бы говорило, что взрослые должны быть ответственны за детей.
На сегодняшний день музей на финальной стадии – как я уже упоминала, мы занимаемся формированием экспозиции, будем собирать экспонаты с других терактов и в мире, и в России. У нас есть много контактов, в том числе международных – как в Европе, так и в Америке. Каждый из них готов нам оказать содействие.
Мы также создали Ассоциацию жертв терактов в России и сотрудничаем и с организациями из Санкт-Петербурга, и пострадавшими в терактах на Дубровке и в Волгодонске. То есть работа идет, и мы надеемся, что к 20-й годовщине теракта в Беслане в 2024 году центр-музей уже будет организован и открыт. Мы верим, что, говоря о тех событиях и увековечивая память о них, можно сделать так, чтобы в мире было меньше насилия, меньше агрессии и больше понимания.