Концепция нового Харькова: «город-фронтир»
Весна 2022 года. Харьков только что пережил очередной российский ракетный обстрел. Стоя в пентхаусе разрушенного офисного центра, историк, архитектор и документалист Максим Розенфельд проводит презентацию своей концепции реконструкции города. Команда международных и местных архитекторов, работающих при поддержке Европейской экономической комиссии ООН, приняла видение Розенфельда: «Харьков – город-фронтир».
«Видя из панорамных окон весь город и дым от пожара – обстрел был час назад, еще не успели потушить – ты понимаешь, что наш город гордится собой, ощущает себя умным, образованным, знающим себе цену», – вспоминает Максим в интервью Службе новостей ООН.
Генеральный план для Харькова разрабатывает на общественных началах Фонд Нормана Фостера совместно с группой местных архитекторов и градостроителей, а также с Консультативным советом международных экспертов. Эту работу поддерживает Европейская экономическая комиссия ООН в рамках пилотного проекта. Для этого создана целевая группа UN4Kharkiv, объединяющая 16 структур ООН и международных организаций. Максим Розенфельд входит в число местных специалистов, работающих также на общественных началах.
Ситуация все время меняется
Розенфельд родился и вырос в Харькове. Он влюблен в свой город, снимает о нем фильмы, может говорить об его истории и людях часами. С начала войны, когда Харьков начали систематически обстреливать, многие перебрались в другие районы Украины или выехали за границу. Но Максим и не помышлял об отъезде. «Невозможно дистанционно понять, что здесь происходит. Даже изнутри сложно понять, потому что ситуация динамичная, она все время меняется, – делится он. – Мы назначаем зум-встречу, а тут еженощные обстрелы. Когда мы дошли до вопроса, скажем, энергетической безопасности, ситуация уже полностью изменилась».
Общий ущерб, нанесенный жилищному сектору Украины после вторжения России, оценивается более чем в 50 миллиардов долларов. В Харькове, втором по величине городе Украины, по данным городского совета, было разрушено и повреждено 3367 многоквартирных и 1823 одноквартирных дома. Серьезно пострадала инфраструктура города.
Город-фронтир
Город-фронтир – земля за пределами изведанного, «украинский Дикий Запад», поясняет Максим Розенфельд. Харьков был основан в середине XVII столетия и стал частью исторического региона Слобожанщины, который освободили от крепостного права и выплаты налогов. «Поэтому сюда ехали люди, готовые на риск, чтобы воспользоваться открывающимися возможностями», – поясняет собеседник.
Через сто лет после первого «фронтирного» скачка здесь был создан университет, сформировавший во многом характер города. Харьков, который в 20-е годы XX века был столицей Советской Украины, также известен тем, что дал миру сразу три нобелевских лауреата.
Сейчас я не сравниваю Харьков ни с чем. Он сам по себе. Чтобы понять его, надо приехать пожить тут
«Я всегда считал, что у нас с Берлином много общего. Сейчас я не сравниваю Харьков ни с чем. Он сам по себе. Чтобы понять его, надо приехать пожить тут, – говорит Максим. – Это мультикультурный, мультинациональный город, уникальный тем, что тут никогда не было погромов. Это город очень высокой национальной толерантности. Это город, в котором, как в плавильном котле, вместе учатся, вместе живут студенты из Африки, Китая, Индии, ОАЭ», – делится он. – То есть, учились до 24 февраля».
«Поэтому, когда я прописал “концепцию Харьков – город-фронтир”, мне пришлось провести мастер-класс о том, что не сейчас Харьков стал фронтиром, не 24 февраля, это его генетический код. И они [Фонд Нормана Фостера] приняли эту концепцию. Как рабочую», – добавляет он.
Чтобы перестали бомбить…
Населению Харькова было предложено принять участие в опросе по поводу концепции реконструкции города. Но многие уехали, спасаясь от ежедневных бомбежек, а оставшиеся на тот момент мечтали об одном – чтобы перестали бомбить. И все же голос народа был услышан. В ходе сотрудничества с Фостером харьковские архитекторы и инженеры сформулировали 11 стартовых предложений.
Одно из них, кстати, – «каркас безопасности», который включает и строительство современного бомбоубежища. «Конкретного проекта нет, потому что для этого необходим ряд условий, одно из которых – это финансирование, бюджет, а второе – понимание реалий, а вы сами видите на примере ситуации с Херсоном и Каховской ГЭС – ситуация очень динамична», – добавляет собеседник.
Населению Харькова было предложено принять участие в опросе по поводу концепции реконструкции города. Но многие уехали, спасаясь от ежедневных бомбежек, а оставшиеся на тот момент мечтали об одном – чтобы перестали бомбить...
В прошлом году, как рассказал Максим, двух членов харьковской группы, сотрудничающей с Фондом, направили в командировку в Хельсинки для изучения опыта строительства бомбоубежищ. На месте, однако, выяснилось, что цели, которые были в годы холодной войны сформулированы для Финляндии, предполагали временное убежище на трое суток на случай ядерной войны.
«У нас другая история, и мы консультировали специалиста по гражданской обороне в Хельсинки, делясь уже своим опытом марта 2022 года», – констатирует архитектор.
Бомбоубежища строились в советском Харькове в 20-30-е годы XX столетия, а позднее перестраивались под новые реалии. «Но сегодня и это рудимент, – говорит Розенфельд. – Фактически, современное бомбоубежище – это подземный завод, подземные университеты, ивент-центры, которые должны быть объектами двойного назначения».
Культурная жизнь возвращается
По словам Максима, несмотря на постоянные обстрелы, за последние полтора месяца в Харьков вернулось «огромное число людей», и в городе возобновилась культурная жизнь – работают театры, концертные залы, открываются выставки. «Мы недавно побывали на потрясающем спектакле по пьесе, написанной два месяца назад по текущим событиям, – делится архитектор. – Театр кукол, детский спектакль, плакал весь зал. Сразу после этого – джазовый фестиваль. Тревога, обстрел – не условные, по-настоящему. Потом открытие на следующий день выставки персональной потрясающего графика харьковского. И так далее. Очень важная история про возвращение культурной жизни».
Счастье быть нужным
Концепция будущего Харькова рождается тоже под звуки воздушной тревоги, но Максим признается, что он и многие его коллеги чувствуют себя «счастливыми», работая над проектом.
Врач, волонтеры – они это делают не из тщеславия, они просто делают нужное дело. Это колоссальное счастье
«Это звучит издевательски, может быть, для кого-то это звучит ужасно, но ты в этот момент понимаешь, что занимаешься очень важным и нужным делом, не занимаешься надуманными проблемами, не занимаешься выдуманными концепциями. Ты хочешь быть нужным», – поясняет он.
«Вообще, в Харькове после начала войны было много счастливых людей, которые поняли, вот теперь я нужен, я полезен. Врач, волонтеры – они это делают не из тщеславия, они просто делают нужное дело. Это колоссальное счастье. Я занимаюсь сразу несколькими важными делами – причем бесплатно, мы же ни копейки за это не получаем. Ни копейки, – добавляет он. – Наша работа с ООН – настоящая, не надуманная, она не зависит от индекса цитирования. Ты не знаешь, во что это выльется, но ты делаешь все на совесть, фактически, ведешь экспериментальные наблюдения и делаешь выводы, максимально используя свои способности, таланты, знания и навыки. Да, это связано с такой трагедией, это ужасно, но ты счастлив, потому что ты не прозябаешь, ты живешь».
«Рыцари круглого стола»
А еще Максим привел цитату, запомнившуюся ему из прочитанного когда-то: «Вы должны помнить две вещи – вам никто ничего не должен, и вы должны быть благодарны. Когда ты это понимаешь и благодарен за любую помощь, у тебя лучше формируется ощущение самого себя».
«Мы не будем соглашаться со всеми предложениями наших коллег из Фонда Нормана Фостера. Мы очень благодарны, но мы не на все согласны, – говорит он. – Мы очень подружились, мы стали одной большой семьей. Поскольку Фостер лорд, я предложил именоваться “рыцарями круглого стола”, мы работаем на равных. Это профессиональное равенство».